Божьи воины [Башня шутов. Божьи воины. Свет вечный] - Анджей Сапковский

Следы деятельности человека исчезли. Но не следы самого человека. А точнее, его останки. Они ступали по разбросанным человеческим костям.

Рейневан уже некоторое время держал периапт Висумрепертум в готовности, сейчас активировал его немного дрожащей рукой и заклинанием.

Он не ошибался – подземная пещера озарилась искрящимся светом. Свет фонаря пробуждал зловещие тени, они метались по стенам, как гигантские нетопыри. В такой иллюминации покрывающие стены изображения, казалось, оживали. Спиральные меандры вращались так, что начинала кружиться голова, лошади и олени, казалось, вставали на дыбы, змеи скручивали и раскручивали кольца. Плясали рогатые люди.

– Кельты, – сказал Самсон. Пожалуй, он был прав.

– Не будем останавливаться.

Человеческие черепа с грохотом выкатывались из-под ног, хрустели берцовые кости.

Перед ними открылась очередная пещера, потолок которой уходил высоко, так высоко, что свод скрывался во тьме. Свет фонаря и свечение периапта вырвали из мрака очередной наскальный рельеф. Они вздохнули в унисон.

Поверх сложенного из черепов кургана на них щерила зубы и таращила глаза жуткая морда, демоническая маска, лицо самого рогатого дьявола. Из-за покрова бледного мха просвечивала выцветшая красная краска, которой некогда был заляпан ужасающий идол. Вокруг валялись, громоздились кучами человеческие кости.

– Это, – сглотнул Рейневан, – не кельты.

– Нет, – согласился Самсон. Он говорил через силу, словно очень утомленно. – Не будем здесь задерживаться. Пошли, выйдем наконец отсюда. Что-то скверное висит над этим местом. И над всем районом.

Они шли, внимательно следя за тем, чтобы сворачивать направо, все время направо, а разветвления множились по мере того как коридор становился уже.

Наконец стало так тесно, что им пришлось идти гуськом. Где-то за стеной Рейневан явно слышал шум текущей воды.

Это мог быть ручей, о котором говорил Рупилиус. По подземельям они уже шли, по его подсчетам, значительно больше часа, уже удалились от замка Троски на значительное расстояние, никак не меньше четверти мили, может, даже больше.

– Мне кажется, – резко остановился он, – что я чувствую на лице дуновение… Прикрой фонарь. Может, увидим свет?

– Не увидим. Снаружи все еще ночь.

Проход становился все у́же. Они уже не могли идти даже гуськом, приходилось двигаться боком, шаг за шагом. Рейневан то и дело терся по камню животом, скреб пуговицами куртки. Для имеющего значительно большие габариты Самсона Медка теснота прохода должна была быть истинной геенной, Рейневан слышал, как гигант стонет и ругается.

– Самсон?

– Иди, иди… Я за тобой…

– Пройдешь?

– Пройду… Как-нибудь… Ты иди… Найди выход… Дай знать… Уже близко.

Холодное дуновение на лице Рейневана стало заметнее, ощутимее, ему также казалось, что он чувствует запах леса, пихт, шишек. Он начал проталкиваться быстрее, проделывать все более резкие движения. Вдруг проход расширился, и он увидел звезды. Похоже, от выхода его отделял едва один шаг.

– Есть выход! – крикнул он. – Самсон! Я прошел! Про… эээээээээ!

Он потерял почву под ногами, с криком полетел вниз. Упал. К счастью, невысоко, на каменистый щебень, сглаженные водой кругляши выскальзывали под ним как живые, осыпались, съехали вместе с лавиной по крутому откосу, он перевернулся на обрыве, ударился о камень, наконец свалился на мох, погрузив обе руки в пенящуюся ледяную воду ручья.

И тут же понял, что не одинок.

Он понял это еще прежде, чем услышал храп коня, цокот копыт о камень. И голос.

– Рейнмар из Белявы. Приветствую, приветствую. Весьма рад.

Он знал этот голос. Выглядывающий сквозь прогал между тучами месяц дал достаточно света, чтобы Рейневан мог увидеть вороного коня и силуэт держащего вожжи человека, его светящееся во тьме, бледное, птичье лицо, черные волосы до плеч. Рейневан видел его уже раньше, слышал этот голос. А Ян Смижицкий из Смижиц выдал ему имя. Это был Биркарт Грелленорт, епископский доверенный и убийца. Человек, который убил Петерлина. Рейневан помертвел.

– Удивляешься? – сверкнул зубами Стенолаз. – Что я жду здесь? Несчастный глупец, я знаю этот проход много лет. Знал, что ты здесь попытаешься убежать. А о том, что ты в Тросках, мне донесли. У меня уши и глаза всюду. И я поймал тебя, Белява. Наконец-то поймал…

Загрохотали окатыши, сверху по камням съехал Самсон Медок. Словно буря. И ангел мести. Неожиданно громыхнул гром, ослепительно блеснула – в ноябре! – молния. Конь Стенолаза поднялся на дыбы с диким ржанием, сам он выхватил из ножен меч. И на глазах Рейневана бросил его, отскочил в панике на несколько шагов назад.

– Reavahyah! – взвыл он. – Bartzabel! Ha-Shartatan!

Сверкнуло второй раз. Прежде чем его ослепило, Рейневан увидел, как у Стенолаза панически искривляется лицо, как зажмуриваются глаза, как он беспорядочно размахивает руками. И как неожиданно начинает уменьшаться, расплываться, изменять форму и наконец улетает, приняв вид отчаянно скрипящей птицы.

– Adsuuumus! – донеслось откуда-то издалека, на зов ответили новые голоса, более близкие и более далекие. Раздалось ржание, яростный стук копыт.

– Adsuuuuuuumus! Adsuuuuuuuumus!

– Хватай коня, – засопел Самсон, всовывая Рейневану вожжи вороного коня. – В седло – и в лес!

– А ты?

– Не думай обо мне. Мы должны разделиться. Засветло встретимся. Беги! Вперед!

Он вскочил в седло, Самсон сильно ударил коня по крупу, вороной заржал и кинулся галопом между пихтами. Хоть галоп по темному лесу грозил катастрофой, оглупевший от происходящего Рейневан не удерживал его. Конь, казалось, умел приспосабливаться к условиям и управляться с преградами. А сзади, а потом сбоку долетал топот и дикие крики. Рейневан прижался к гриве.

– Adsuuuuuuumus! Adsuuuuuuuumus!

Луна скрылась за тучами, погрузив мир в непроницаемую тьму. Только тогда Рейневан начал сдерживать коня – впрочем, без труда; галоп утомил вороного, конь хрипло дышал, покрывался пеной. Рейневан остановил его. Прислушался. По лесу все еще неслись крики. И свист. Вороной захрапел.

Опять пронзительный свист, близкий. Конь дернул головой и заржал. Рейневан схватил его за ноздри, не помогло, вороной выдернул морду, заржал еще громче. Понимая, что конь реагирует на призыв, Рейневан не раздумывая соскочил с седла, сорванной с куста веткой хлестнул коня по крупу. Конь взвизгнул, рванулся в галоп, а Рейневан бегом пустился через лес. В противоположную сторону. Лишь бы подальше. Он бежал опрометью, без передышки, тревога придавала сил и резвости.

Дорогу ему загородил вначале бурный поток, потом возвышение и яры среди скал удивительных форм. Поток он перешел не раздумывая, промокнув до бедер, побежал к ярам. И резко изменил план. Яры были слишком очевидным путем бегства, кроме того, могли загнать его в ловушку, в какой-нибудь cul-de-sac[648]. Он принялся что было сил карабкаться на крутизну, вскоре забрался на голую вершину, сел, дрожа, втиснувшись между двумя камнями.